О сельских музеях, символическом капитале территорий и загадках Пустозерска. Интервью с директором Музейного объединения НАО
Приводим беседу с Еленой Меньшаковой от первого лица
Фото: Екатерина Эстер/nao24.ru
Под Единым Солнцем: Накануне трёхлетия создания Музейного объединение НАО
В марте 2020 года появилось Музейное объединение НАО — после слияния Ненецкого краеведческого музея и музея-заповедника «Пустозерск». Оправдались все ожидания, о которых мы говорили накануне реорганизации: ресурсы объединены, появилось единое фондовое хранилище, система учёта, система безопасности. Соблюдать возрастающие с каждым годом требования к музеям по этим позициям проще и продуктивнее в большом учреждении. Но на этапе реорганизации было непросто всем: сотрудникам и краеведческого музея, и Пустозерского, ведь менялся привычный уклад жизни, наработанный годами.
Создание Музейного объединения совпало с пандемией ковида. Приходилось учиться и решать непростые задачи — как жить музеям без посетителей (с марта по июнь 2020 года мы были официально закрыты), как жить в условиях постоянного стресса и как оставаться нужными людям, востребованными культурными институциями». И здесь нам очень помог проект «Ненецкий автономный округ: максимальное приближение, или ZOOM+», поддержанный Благотворительным фондом В. Потанина, по созданию нового музейного сайта. Создали рабочие группы из сотрудников обоих музеев, люди объединились и воодушевились общим проектом: решали одни задачи, проходили вместе обучение. Получилось всё органично: команды музеев сплотились вокруг общего дела, вокруг проблемы, и вот уже скоро три года мы существуем единой командой, «Под Единым солнцем», как звучит девиз Музейного объединения. В этом плане мы продвигаем современный тренд — превращаем музейную среду из конкурентной в партнёрскую.
Фото: Александра Кустышева/nao24.ru
Сельские музеи: если будет интересно местным, будет интересно всем
В самом начале 2022 года в состав Музейного объединения влились музеи четырёх сельских поселений: Оксино, Коткино, Великовисочного и Андега. Первоначально в 80-х они создавались как общественные музеи, в начале 2000-х их перевели под муниципальные учреждения культуры, и они существовали как структурные подразделения в структуре сельских ДК или библиотек. С этого года нам удалось набрать людей в сёлах для музейной деятельности. Провели сверки наличия фондов в каждом музее, решаем вопросы обеспечения малых музеев необходимым оборудованием и материалами, помогаем заведующим секторами разрабатывать экскурсионные маршруты по населённому пункту. Работаем с символическим капиталом каждой территории. Важно выявить уникальность каждого поселения, его образы и смыслы, для того, чтобы сделать каждый музей особенным, уникальным как по коллекции, так и по экспозиции.
Фото: Екатерина Эстер/nao24.ru
Главной своей целью мы ставим развитие поселений музейными средствами, через наследие и культуру, отталкиваясь, прежде всего, от предложений жителей В Оксино можно сделать акцент на широко бытовавшей в Нижнепечорье былинной традиции и наследии Маремьяны Голубковой. По Коткино есть идея восстановить дом Алексея Степановича Коткина, нашего печорского писателя. Там может появиться полноценный музей в его честь и музей села. В Андеге сохранились дома конца XIX — начала ХХ века. Там интересно поисследовать традиции нижнепечорской архитектуры. В Виске уже есть дом Володиных с хорошей экспозицией. Там неплохо было бы рассказывать и о наследии летописца села Николая Ивановича Шалькова, его хорошо подсветили в 2022 году в проекте «Виска: Проявляя прошлое». Мы знаем, что деревни в Нижнепечорье сегодня переживают не лучшие времена, но есть все условия, чтобы их оживить, развивать туризм. Важны вовлечённость и интерес местного населения. Если будет нужно и интересно местным, будет интересно всем.
На волнах проектов: в поисках своего голоса
Все арктические музеи постоянно работают на одну и ту же аудиторию. У нас очень маленький приток туристов. Чтобы музей был востребован, мы должны прыгать выше головы, всегда чем-то людей удивлять, цеплять, всё время быть интересными, что-то придумывать. Это непросто, проще было бы выполнять план по госзаданию, вести экскурсии, заниматься коллекцией. Так и делают Эрмитаж, Третьяковская галерея и т. д. У них туристический поток не иссякает. Мы же должны всё время что-то придумывать.
В последних больших проектах мы всё время продолжаем тему Пустозерска и традиций народов, проживающих в регионе. Один проект плавно перетекает в другой. Всё взаимосвязано, это какой-то поток, в котором мы плывем. Сперва мы решили музеифицировать старинную дорогу из Тельвиски в Пустозерск, чтобы хоть как-то сделать Пустозерск ценностью для местных жителей. Ведь на тот момент большая часть нарьянмарцев никогда не была в Городке, о нём знали только в контексте сорта местного пива. Перед нами стояла задача донести до людей понимание, что Пустозерск — это первый русский город в Арктике. Чтобы хоть эту фразу местные жители могли сказать. На первых порах для нас это было очень важно. Затем мы вытащили историю и колорит пустозерского костюма, нижнепечорскую кухню, началась работа с бизнесом, власть стала к нам по-другому относиться. Связка проекта с активным вовлечением местного сообщества себя оправдала. Нас заметили на федеральном уровне, проектов стало больше. Мы стали серьёзными экспертами по Пустозерску. Никто сейчас не оспаривает, что музей в НАО — это наше всё в плане историко-культурного развития региона.
Из последних проектов — эко-квест «Друзья орлана» (финансирование Проектного центра развития Арктики) и «Виска: Проявляя прошлое» по наследию фотографа Николая Шалькова, который поддержал «ЛУКОЙЛ». Именно проект по Виске вызвал огромный резонанс, чего мы не могли спрогнозировать. Объединились в нём сотни людей со всей страны; уроженцы Великовисочного оставляли тёплые воспоминания и комментарии в сетях, бурно общались на платформе музея. Люди прочувствовали, что прошлое — это важное, что осталось, что будет их скреплять.
Фото: Александра Кустышева/nao24.ru
Сейчас у всех регионов есть запрос — найти свой голос, свою уникальность. Живя внутри, мы её не всегда видим. Иногда взгляд со стороны может заставить человека относиться к своему наследию с трепетом, интересом, и человек понимает, что он и есть часть этого наследия, этой уникальности. Для музея важно находить ценности, которые будут работать вне его стен.
Особенные функции музея: научный сотрудник не экскурсовод
Пришло с опытом, что экскурсовод — это, чаще всего, техническая должность, ему дают какую-то экскурсию, он её профессионально рассказывает, но изнутри всё знает в лучшем случае только поверхностно. У нас в регионе нет вузов, которые бы изучали регион, поэтому так сложилось, что музей всегда нёс функцию научно-исследовательского учреждения не только в плане музееведения, памятниковедения и материальной культуры, но и гуманитарных и естественно-научных дисциплин. В других регионах музейщики берут за основу своих изысканий наработки университетов, институтов, учёных. И эти исследования уже накладывают на материальную культуру, предметы коллекции. Получается красивый баланс. У нас музейщик и швец, и жнец, так изначально случилось. Брать просто экскурсовода, который не будет заниматься исследованиями — а кто тогда ими будет заниматься? При нашем небольшом штате мы не можем позволить такой роскоши изначально. У научных сотрудников функционал глубже: они ведут исследования, описывают предметы, создают экспозиции, ведут экскурсии, ездят в экспедиции, пишут проекты, выступают на конференциях. Мультикомпетенции, в которых человек может себя проявить и найти свои сильные стороны. Это позволяет людям эффективно раскрываться и развиваться. В 2010-х была попытка убрать науку из музеев, но сейчас Союз музеев России очень активно ратует за то, чтобы наука в музее была основой. Не будет науки, не будет ничего. Музейщики каждый день общаются с предметом, изучают его, вытаскивают новые смыслы и связи. Эти связи нужно изучать, но этим не занимается академическая наука. А кто должен изучать? Музеи. Потому что для нас это важная смысловая часть для построения экспозиции. Выставка без связи — это просто набор предметов, которые ни о чём не говорят. Исследовать связи между предметами, между людьми и предметами — это научная особенность музея.
Фото: Александра Кустышева/nao24.ru
Будущее Пустозерска: развивать, но аккуратно
С Пустозерском идей много: главное — восстановить всё, что можно восстановить.
В Пустозерске протяжённая береговая линия. В первую очередь нужно решить насущные проблемы с её разрушением. Эту работу нужно выполнить, либо культурный слой просто смоет в Городецкое озеро. В 2022 году мы приступили к решению этой задачи: в рамках археологической экспедиции силами добровольцев волонтёрского лагеря «Пустозерск -2022» укрепили часть берега. Очень надеемся, что найдем финансирование, чтобы продолжить эту работу и в следующем году. Конечно, нам бы хотелось найти остатки острога XVII века, но он в центре памятника. Так что пока будем привязываться к имеющимся раскопам и идти вдоль береговой линии. А раскопки в глубине городища останутся следующим поколениям исследователей. Уже сейчас возникает проблема с консервацией и хранением крупногабаритных артефактов — остатков деревянных строений, которыми насыщен культурный слой памятника. В будущем нужна будет лаборатория по консервации с хранилищем для подобных брёвен, т. е. в идеале должен появиться для этого ещё один музей, как в Свияжске.
Фото: Светлана Шадрина
Хотим продолжать развивать и благоустраивать те маршруты, что уже есть сейчас. Есть идея сделать небольшую базу для туристов и волонтёрского лагеря. Но тут существуют разные мнения. Важно развивать Пустозерск аккуратно, не повредив его атмосфере и самобытности, то, за что его мы все любим. С одной стороны, мы должны развивать территорию для удобства посетителей, с другой, Пустозерск не должен потерять свой сакральный облик. Важно соблюсти этот баланс.
Фото: архив НАО24
Загадки обыденной истории древнего Пустозерска
История Пустозерска безумно интересна и насыщенная, вызывает множество вопросов и не даёт покоя. К примеру, я который год занимаюсь пустозерскими воеводами, пытаюсь по каждому из них пройтись. Это очень сложная задача, потому что источники разрозненные. Событий в них мало — мы не знаем, в чём была обыденная жизнь пустозеров, чем они жили? Более или менее известно по XIX веку, но это уже Пустозерск уходящий, когда он уже стал деревней, а «золотой век», XVI и XVII, неизвестен практически. А ведь когда-то это был крупный город, центр уезда. И жизнь там была совершенно другая. Самое интересное для меня — пролить свет на эту текучую жизнь, из чего она состояла.
Для примера. Фёдор Афанасьевич Карпов был воеводой в Пустозерске с 1630 по 1631 год. Ничего по нему практически нет. Нашли, что он был стольником, был среди защитников Москвы в 1618 году. Но ведь этого мало, что-то же надо рассказать о человеке. Стали раскапывать контекст. Оказалось, что в 1631 году в соседнем Кеврольском уезде, к которому тогда относился полуостров Канин, продолжались межродовые столкновения между самоедами, и коллега Карпова разбирал дело об Якушке Пирчикове, который ходил на корабле из Архангельска в Англию, взяв с собой двух живых оленей. Он боялся погибнуть от рук канинских ненцев Толстиковых и Вотеевых, убивших его отца, и таким образом, скрывался от преследования. А ещё в 1631 году к востоку от Пустозерска, в соседнем Мангазейском уезде, вблизи Туруханского зимовья впервые появилась оспа. В 1630–1632 годах мором была охвачена вся территория Западной и Средней Сибири. Вылавливая подобные факты, мы сразу видим картинку, в которой жил и работал человек. Когда начинаешь нанизывать эти мелочи, они раскрываются, и ты понимаешь, что оказывается, что люди тогда тоже были людьми и тоже жили. Были и эпидемии, и конфликты, и нестабильные ситуации, и быт при всём этом. Это всё безумно интересно.
